Гангстер, дерзко забравший наличность из магазина Лю Элвина в пятницу вечером, представлял собой как преступник нечто непривычное. Зная, что полиция была на квартире, куда он заходил, бандит, будто искушая судьбу, на следующий день утром появляется на людной Чароен Крунг-роуд, где осведомители на каждом шагу, где находится и заведение ограбленного им Лю Элвина. Либо жулику что-то нужно доделать, либо он дилетант, либо кого-то выслеживает...
Третий час Рикки прочесывал заполненные праздношатающимся и торгующим людом улицы, прилегающие к набережной Чао-Прая. Помощник, сержант Чудоч Уттамо, прикрываясь лотком с сигаретами, держал под наблюдением стоянки такси и моторикш. Парень, правда, с некоторых пор стал немного рассеянным — воспылал любовью к заявительнице, месяц назад подавшей заявление об исчезновении брата. Дело, которое она возбудила, наверняка безнадежное, каких сейчас десятки тысяч...
Рикки, пользуясь допуском к картотеке, заглянул для очистки совести в раздел организаций, вербующих рабочую силу для использования за границей. Брат этой Типпарат Кантамала, Самсук, клюнул на приманку «Малтинэшнл рекрутмент груп» из Саудовской Аравии. И пропал. Где теперь искать человека, оказавшегося на чужбине?
Типпарат, конечно, мужественная девушка, достойная, но ведь без капитала. Подрабатывает в пошивочной мастерской, обслуживающей аристократов. Один фасон вызвал интерес при королевском дворе. Но чтобы открыть собственное дело, откупиться от хозяина, красавице нужен муж побогаче Чудоча. Или влиятельный друг. Рикки Пхромчана так и сказал сержанту, побывав на одной свадьбе, где вступали в брак, с одной стороны, большие деньги, а с другой — высокая должность отца.
Под торжества была отдана вилла министра по делам ветеранов. Министр предоставил ее брату, который женил сына. Брат имел чин полковника полиции. Под его командованием Рикки воевал в Южном Вьетнаме.
Сержант Пхромчана достаточно ловко водил разведывательные дозоры, чтобы не натыкаться на партизан, наладил «дружеские» связи с местным населением, в результате чего будущий полицейский полковник, а тогда капитан и командир роты рейнджеров, почти не имел стычек с противником, а значит, почти не имел и потерь. По тем временам это считалось боевым успехом. Не стоило соваться под огонь ради разглагольствований американских спецов по психологической войне, как делали южнокорейцы, дочиста обиравшие деревни, а потом питавшиеся консервами, огородившись колючей проволокой. Сержант Рикки Пхромчана сквозь пальцы смотрел на торговлишку своих солдат с населением, да и сам неплохо подрабатывал на комиссионных за товары, которые капитан через него переправлял лавочникам-хуацяо в глухих вьетнамских местечках. Денежная молодость! Монеты давались за риск, которого удавалось избегать. Давались легко и тратились так же... А сейчас, когда он в годах, чтобы тянуть семью и откладывать на старость, приходилось в свободные дни водить такси...
Полковник удостоил Рикки в тот свадебный вечер личной беседой на веранде. Гости уже развеселились: шум, танцы, западная музыка, дорогие напитки, вдоволь деликатесов. Начальник курил бирманскую сигарету, крутил в руках из любопытства стек, полученный его братом-министром в Англии после завершения служебной стажировки в военной академии.
— Мы живем в жаркой политической и экономической обстановке. А хочется свежести... Вот уже несколько лет, как я холоден внутри. Я даже не потребляю алкоголя. Я спокоен.
Он встал и двинул стулом собак, сцепившихся из-за куска.
— Я спокоен, потому что обрел прохладу, которую дают большие деньги. Сын женится на дочери китайца и тайки, они заживут в полном достатке. Тесть — крупная фигура в торговом и кредитном мире. Предлагает компаньонство... Мне кажется, главным в жизни является все-таки не карьера. Многое ли дали боевые заслуги, мой старый товарищ? Главное — деньги!
Такой вот состоялся неожиданный разговор...
Лейтенант взглянул на часы, полученные два года назад от полковника за храбрость при разгроме гангстерской банды, орудовавшей на вокзале Лумпини. Почти одиннадцать. На сегодня — безрезультатно. А завтра рыбка уплывет наверняка из Бангкока. Может, даже сегодня вечером. Самолет, междугородный автобус или поезд? Легкового автомобиля у этого Йота нет. Что ж, поищем на автостанциях и вокзалах.
Шевельнув плечами, лейтенант попятился через толпу, спрессовавшуюся за спиной. И через аквариум увидел лицо того, кого и надеялся встретить. «Вот и мой бешеный водитель, который сейчас выпустит красное перышко», — подумал Рикки. Взгляды их встретились. Палавек тоже признал любителя бетеля, сидевшего за рулем красной «тойоты».
Рванись Рикки за ввинтившимся в толпу Йотом, ему бы непременно дали подножку. Полицию не любили на площади Пангкам. Но на кого выходил мошенник в толкотне? Или посчитал базар лучшим убежищем?
Лейтенант разыскал сержанта Уттамо, который томился в угрожающей его нравственности обстановке заигрываний двух девиц, в третий раз подходивших к «лоточнику» покупать штучные сигареты «для братьев».
— Я упустил рыбку, — сказал Рикки. — Почти из рук. Между нами стоял аквариум. Но этот гангстер каким-то чутьем распознал во мне полицейского. Матерый, видимо. Но и со странностями. По повадке живет вне закона давно. Действия же нелогичны для преступника. Я допросил его брата. Посмотрел бы ты на его физиономию, когда я предъявил ему пачки денег...
— Что делать? Какие будут распоряжения?
— Погуляй немного для страховки и возвращайся в управление. Этот Йот теперь нырнул глубоко. Хотя вот что. Попытайся не спускать глаз с одного человека. Это главный свидетель по делу ограбления Лю Элвина. Его зовут Майкл Цзо. Он утверждает, что видел, как Йот выбегал из ювелирного магазина. Говорит, что узнал в нем компаньона некоего Нюана, вьетнамца-эмигранта, хозяина морского сампана. Этот же Цзо и показал квартиру брата Йота. Слишком много он знает. Сколько себя помню в полиции, люди Цзо постоянно околачиваются у черты, за которой бизнес становится преступлением. Большие ловкачи и имеют выход наверх, да и платных осведомителей, наверное, в нашем управлении. А по начальству я доложу о твоих действиях...
Раньше, случись подобная промашка, Рикки Пхромчана места себе не находил. Но по опыту он знал, что есть преступления, которые не раскрывают. И случаются ошибки, когда невинному приписывается несовершенное, а то и не существующее вовсе преступление. Во всяком деле есть обстоятельства, которые сильнее человека. Все зависит, в чью они пользу — человека или ошибки. Так будет в конце концов и с Йотом...
Докладывать пришлось тому же полковнику.
Когда лейтенант входил в его кабинет, просторный и длинный, как тир, начальник почтительно говорил в телефонную трубку:
— ...да, ваше превосходительство, работаю и сегодня. Расследование ведется энергично. Установлено, что убийство Пратит Тука и его четвертой жены совершено по личным мотивам. Убийцу разыщем. Представители профсоюзных объединений, как мне представляется, удовлетворены ходом следствия... Почему они? Но мне казалось, что следует прежде всего успокоить этих господ... Ах, так! Да... Слушаю!
Полковник дождался, пока отключились на другом конце провода, и с остервенением бросил трубку на аппарат.
— Помощник министра настаивает на скорейшей поимке убийцы этого Пратит Тука. Ему плевать на беспокойство профсоюзных боссов. Зато деловые круги, связанные с иностранным капиталом, требуют от него доказательств, публично и через печать подтвердивших бы, что не они подсылали к Пратит Туку наемного убийцу. А подобные слухи по городу поползли...
Рикки Пхромчана замялся у двери. В такие разговоры он старался не вникать. Хотя слышал, когда получал в лаборатории портрет-фоторобот Йота, как младшие сотрудники со знанием дела рассуждали о пулях, извлеченных из тел профсоюзного лидера и его жены. Дескать, даже у ведущих оперативников из полиции, да и армейской контрразведки нет такого оружия, из которого выпустили эти пули. Хорош убийца-ревнивец!